К.С. Аксаков

 

О РУССКОМ ВОЗЗРЕНИИ

 

Недавно одно выражение, употребленное в объявлении о «Русской беседе», подало повод к нападениям и толкам. Выражение это: русское воззрение. Оно точно не было объ­яснено, потому что это казалось излишним, и предполага­лось, что оно не затруднит ничьего понимания. Однако послышались возражения такого рода: «Воззрение должно быть общечеловеческое! Какой смысл может иметь русское воззрение?» Но неужели можно было думать, что в про­грамме «Русской беседы» предполагалось такое русское воз­зрение, которое не будет в то же время общечеловеческим. Подобного мнения, конечно, нельзя допустить, особенно со стороны тех людей, которым придают название славянофи­лов, которые обвиняются в пристрастии будто бы к России и которые, конечно, не захотят лишить ее высшего досто­инства, то есть человеческого.

Теперь скажем о самом выражении, так странном для некоторых. Разве воззрение народное исключает воззрениеобщечеловеческое? Напротив. Ведь мы говорим, например:английская литература, французская литература, германская философия, греческая философия. Отчего же это никогоне смущает? А ведь в литературе, в философии, если онаанглийская, немецкая и так далее, выражается и воззрение народное. Все это признают. А если признают задругими народами, то почему не признать и за русским?

Если народность не мешает другим народам быть общечеловеческими, то почему же должна она мешать русскому народу? Дело человечества совершается народностями, которые не только оттого не исчезают и не теряются, но, проникаясь общим содержанием, возвышаются и светлеют и оправдываются как народности. Отнимать у русского на рода право иметь свое русское воззрение – значит лишить его участия в общем деле человечества.

Мало того: тогда только и является произведение лите­ратуры, или другое какое, вполне общечеловеческим, когда оно в то же время совершенно народно. «Илиада» Гомера есть достояние всемирное и в то же время есть явление чисто греческое. Шекспир есть поэт, принадлежащий всему человечеству и в то же время совершенно народный, анг­лийский. А именно этой-то народности, этого-то самобыт­ного воззрения и недостает нашей умственной деятельности; а оттого, что в ней нет народности, нет в ней и общече­ловеческого. Мы уже полтораста лет стоим на почве иск­лючительной национальности европейской, в жертву кото­рой приносится наша народность; оттого именно мы еще ничем и не обогатили науки. Мы, русские, ничего не сделали для человечества именно потому, что у нас нет, не явилось по крайней мере, русского воззрения. Странно было бы нападать из любви к народности на общечеловеческое: это значило бы отказывать своему народу в имени человеческом. И конечно, таких нападений нельзя ожидать от «Русской беседы», считающей, по смыслу своей программы, общече­ловеческое – народным русским достоянием. В чем же спор? Постараемся представить его в настоящем свете.

Русский народ имеет прямое право, как народ, на об­щечеловеческое, а не чрез посредство и не с позволения Западной Европы. К Европе относится он критически * свободно, принимая от нее лишь то, что может быть общим достоянием, а национальность европейскую откидывая. Он относится точно так же к Европе, как ко всем другим, древним и современным, народам и странам: так думают люди, называемые славянофилами. Европеизм, имея человеческое значение, имеет свою, и очень сильную, национальность: вот чего не видят противники наших мнений, не отделяющие в Европе человеческого от национального. Итак, спор, понятый настоящим образом, совершенно переменяет свое значение. С одной стороны, так называемые славянофилы стоят за общечеловеческое и за прямое на него право русского народа. С другой стороны, поборники

Западной Европы стоят за исключительную европейскую национальность, которой придают всемирное значение и ради которой они отнимают у русского народа его прямое право на общечеловеческое. Итак, наоборот, так называемые славянофилы стоят за общечеловеческое, а про­тивники их за исключительную национальность. С одной стороны, чувство свободы и любви; с другой, чувство за­висимости и преданности авторитету.

Вот настоящее положение вопроса. Но противники наши едва ли и перед собой захотят с этим согласиться.