(1.10.1879, Одесса — 24.8.1953, София) — историк, филолог, литературный критик. Родился в семье мелкопоместных дворян, предки — выходцы из Албании, итальянского происхождения, один из них получил потомственное дворянство как участник войны 1812. Отец Бицилли служил секретером в Одесском городском кредитном обществе. 

В 1920 Бицилли эмигрировал и поселился в Сербии, в небольшом городке Вране. В автобиографии он вспоминал: “Хотя в бурные 1917-1920 годы я был далек от активной политики, не участвуя непосредственно в гражданской войне и не разделяя ее идеологических обоснований, но по своей установке, по своим связям, которые поддерживал, находился в лагере, враждебном октябрьской революции; когда наступил неизбежный крах контрреволюции, вместе с людьми, меня окружавшими, покинул Родину...” Он пережил длительную депрессию, связанную также с тяжелым материальным положением и с неопределенным будущим, с невозможностью работать по специальности и продолжать научную деятельность, что было для него равносильно “отбыванию каторги”. 

Человек энциклопедических знаний, Бицилли соглашался на место школьного учителя, библиотекаря, пока не получил возможность преподавать в Скопье. В 1924 переехал с семьей в Софию и приступил к работе в Софийском университете как профессор по контракту на кафедре новой и новейшей истории. “Его присутствие стало причиной качественного скачка в преподавании. В его научном творчестве начинался самый плодотворный период, внесший ценный вклад в болгарскую историческую науку”, — вспоминал его ученик, профессор Х.Гандев. Бицилли выделялся среди многих видных русских ученых, работавших в те годы в Болгарии (37 чел., в том числе Н.Кондаков, Н.Дылевский, С.Трубецкой); он прекрасно владел Древнегреческим и латинским языками, свободно читал на семи европейских языках: тематика его лекций была необыкновенно широка. Помимо основного курса по новой и новейшей политической и социальной истории Западной Европы, вел многочисленные спецкурсы (“Социальные утопии”, “Исторические синтезы”, “Социальная терминология” и др.), всего около 80 курсов. В Праге вышли в свет две его работы: “Очерки теории исторической науки” (1925) и “Этюды о русской поэзии” (1926). Первая из них вызвала неоднозначные отклики, Д.Чижевский указывал на главный ее недостаток — “вулканичность”, подчеркивая в то же время “методологическую и философскую плодотворность”. Именно в этом труде Б. впервые выдвинул и обосновал свой научный метод, в основе которого тезис о безграничном своеобразии исторического бытия. В “Этюдах о русской поэзии” Б. исследовал основу русского, итальянского, французского и английского стиха. Основой стихосложения Бицилли называл ритм, который “находится в органической связи с мироощущением поэтов”. Проследив эволюцию стиха от Ломоносова до Блока, показав на ритмическом звучании ряда поэм и стихотворений Пушкина трагическую основу его поэзии, увидев в творчестве Лермонтова новое ритмическое искание русской поэзии, открывшее будущее для Некрасова, Блока, Гумилева, Бицилли в своем анализе стихосложения был близок к формальному методу и в то же время был индивидуален, провозглашая абсолютное равенство литературной формы и психологии творчества. М.Цетлан в своем отзыве особенно выделял этюд о Пушкине: “Его остроумное доказательство того, что единство “Евгения Онегина” создано ритмом и именно онегинской строфой, как и многое другое, сказанное о Пушкине, представляется нам прочным приобретением русской критики”. В работе “Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого” (СЗ, 1928, № 36) Бицилли писал, что в отличие от Достоевского, пережившего явление смерти мгновенно, катастрофично, извне — в виде казни, Толстой, переживший смерть близких, войну и достигший сам того возраста, когда человек становится свидетелем собственного медленного угасания, ощущал магическую связь начала и конца, рождения и смерти. 

Смерть у Толстого не трагедия и катастрофа, а некий уход. “Отношением к смерти — объективно самому важному как всеобщему, непреложному, неизбежному в жизни, — определяется у каждого отношение к жизни. У художника, следовательно, им определяется все его творчество”. 

Параллельно с научной и преподавательской деятельностью в Софийском университете Бицилли активно сотрудничал в периодических изданиях русского зарубежья: журналах “Числа”, “Звено”, “Русские записки”; в Болгарии — в “Ежегоднике Софийского университета”, в “Болгарской мысли” и др. Особенно часто Бицилли публиковался в “Современных записках”. “Хотя он ни идейно, ни географически не был близок к редакции, им было напечатано с 1925 по 1940 30 статей и 75 рецензий, ...в отношении рецензий это был, кажется, рекорд для “Современных записок”, — писал Г. Струве. Бицилли внимательно следил за судьбой русской литературы у себя на родине и в изгнании, его отзывы о произведениях И.Бунина, В.Набокова, В.Шкловского, М.Алданова имели русской критики”. В работе “Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого” (СЗ, 1928, № 36) Бицилли писал, что в отличие от Достоевского, пережившего явление смерти мгновенно, катастрофично, извне — в виде казни, Толстой, переживший смерть близких, войну и достигший сам того возраста, когда человек становится свидетелем собственного медленного угасания, ощущал магическую связь начала и конца, рождения и смерти. 

Известность Бицилли, жившего вдалеке от основных центров эмиграции, была велика, об этом свидетельствует переписка с Буниным, Алдановым, П.Струве и др. 

В 1931-32 Бицилли составил “Хрестоматию по истории русской литературы...”, получившую высокую оценку В.Вейдле. В 4 0-е в “Ежегоднике Софийского университета” вышел ряд его наиболее значительных работ: “Творчество Чехова, опыт стилистического анализа” (1942), “Пушкин и проблема чистой поэзии” (1945), “К вопросу о внутренней форме романа Достоевского” (1946), “Проблема человека у Гоголя” (1948). Бицилли раскрыл стилистическую и философскую близость таких непохожих писателей как Чехов и Гоголь. Особенно интересны его размышления над средствами комической экспрессии у Гоголя. Бицилли видит в Гоголе обновителя комедийного жанра, герой Гоголя — “чистая идея актера”. Не маска символизирует характер, а человек, надев маску, обретает на время образ и смысл жизни. Особенностью романа  Достоевского Бицилли назвал  “синхроничность”,  герой  Достоевского  —  разновидность одного типа, двойник. Все романы писателя пронизаны  “двойничеством”,  драматургичны в своей психологической основе, отсюда стиль — “романа-драмы”. 

1948 стал поворотным в его жизни. По истечении очередного контракта он был уволен из университета без пенсионного пособия. Новая власть Болгарии объявила Бицилли педагогом “буржуазного” направления, игнорируя большие заслуги ученого в деле развития болгарской исторической науки. Еще в 1946 началась травля Бицилли продолжавшаяся вплоть до самой его смерти. В печати появлялись клеветнические, откровенно враждебные статьи, критиковавшие научный метод и изыскания профессора в области новой и новейшей истории. Атмосфера травли губительно действовала на здоровье Бицилли. “Чувство своей ненужности, обреченности все чаще овладевало им, — вспоминал его зять и биограф А. Мещерский. — Смерть (рак легкого) он встретил удивительно спокойно: он ее ждал и, очевидно, давно желал”. Зарубежная и эмигрантская печать почти не обратила внимания на смерть Бицилли. Между тем труды Бицилли и по сей день представляют собой большую научную ценность, их отличает глубокое познание литературы Запада и России, строгая дисциплина исторического метода и тонкое чувство эстетической формы 

Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.90-92.